Роняя слова, как роняют молчание в небо…
Она продавала алычу.
Маленькие солнышки удивительной сочной сладости.
Алычи было немного, желающих ее купить – еще меньше. Беспощадное полуденное
солнце будто издевалось, но Она улыбалась. Касалась подушечками пальцев то
испарины на лбу, то мягких тел сладких солнышек.
-Какие же вы все чудесные! – шептала Она, и переводила умиленный взгляд с
алычи на кота, лежавшего тут же, рядышком, на углу условного столика.
Кот молчал. Он и раньше молчал. Но теперь, когда соседские щенки изрядно
потрепали его – особенно. Она, конечно же, аккуратно заштопала котовье
тельце, но левое ухо сжевали псовые бестии начисто. Совсем съели. Она было
начала звать кота Единоухом, даже рассказала ему о Единорогах. Но кот
как-то обижался, и Она перестала.
- Скоро появятся настоящие тени, и мы все поиграем, - выдохнула Она, во все
глаза глядя на копошащегося воробышка. Воробей перебирал шелуху семечек
подсолнуха. Бледная невнятная тень маленьким унылым пятнышком плясала под
ним. Она подняла руку с растопыренной пятерней, поводила ею над пыльным
светлым асфальтом. Недовольство сморщило Ее маленький носик, весь в россыпи
веснушек.
Подошла краснолицая тетка, навьюченная кульками да авоськами. Отправила
сочное солнышко в небрежно накрашенный рот. Причмокнула в удовольствии.
Выплюнула косточку себе под ноги. И ушла: не донести до дому сочный
перезревший плод.
А Она…Она даже обрадовалась, что дивные нежнокожие солнышки не достанутся
неприятной грубой тетке. Даже молчание одноухого кота было преисполнено
одобрительного торжества.
Позже, когда солнце важно уселось на старую пятиэтажку, тени стали четкими.
Она бережно перекладывала алычу, рисуя ее тенью горы на асфальте.
Причудливо сплетала кисти рук и пальцы. Вот волк-разбойник, вот трясущийся
зайчишка. И гордый смелый олень, созданный с помощью травинок, вставленных
между Ее пальчиками…
Она не почувствовала мощного удара. Только полет, показавшийся вечностью.
Слышала страшный визг тормозов груженой фуры, чей-то безумный крик, треск
досок.
-Бедные мои солнышки, - попыталась прошептать Она, видя сквозь розовую
пелену одинокую алычинку, катящуюся прямо к Ней.
Но Ее рот наполнился густой солью с запахом железа.
А потом обрушилась Боль.
И словно в яркой вспышке Она увидела асфальт, усеянный безобразными желтыми
пятнами раздавленных медуз.
«Бедные мои солнышки…»
…Медсестра оказалась женщиной доброй. И милосердной. Даже всплакнула
искренне, когда впрыснула гуманную смерть в капельницу, поддерживавшую
бессмысленную жизнь в изуродованном обездвиженном тельце.
-Бедное мое солнышко, - хлюпала мясистым носом медсестра, рефлекторно
поправляя огненно-рыжие волосы на холодеющем лбе.
Плакала и пропитая дворничиха, прибиравшая на месте аварии. Безобразного
игрушечного кота она отправила в мусорный бак, вместе с деревянными
обломками и месивом раздавленной алычи.
Позже, на загородной свалке, облезлый одноухий кот был найден хитроглазым
цыганенком. Разбойничий вид старой игрушки покорил сердечко мальчугана, и
тот забрал кота к себе. Ребенок очень полюбил кота, потому что кот умел
очень проникновенно слушать.
И однажды, когда бабка отправила мальчика на перекресток продавать алычу,
цыганенок взял молчаливого друга с собой…
Маленькие солнышки удивительной сочной сладости.
Алычи было немного, желающих ее купить – еще меньше. Беспощадное полуденное
солнце будто издевалось, но Она улыбалась. Касалась подушечками пальцев то
испарины на лбу, то мягких тел сладких солнышек.
-Какие же вы все чудесные! – шептала Она, и переводила умиленный взгляд с
алычи на кота, лежавшего тут же, рядышком, на углу условного столика.
Кот молчал. Он и раньше молчал. Но теперь, когда соседские щенки изрядно
потрепали его – особенно. Она, конечно же, аккуратно заштопала котовье
тельце, но левое ухо сжевали псовые бестии начисто. Совсем съели. Она было
начала звать кота Единоухом, даже рассказала ему о Единорогах. Но кот
как-то обижался, и Она перестала.
- Скоро появятся настоящие тени, и мы все поиграем, - выдохнула Она, во все
глаза глядя на копошащегося воробышка. Воробей перебирал шелуху семечек
подсолнуха. Бледная невнятная тень маленьким унылым пятнышком плясала под
ним. Она подняла руку с растопыренной пятерней, поводила ею над пыльным
светлым асфальтом. Недовольство сморщило Ее маленький носик, весь в россыпи
веснушек.
Подошла краснолицая тетка, навьюченная кульками да авоськами. Отправила
сочное солнышко в небрежно накрашенный рот. Причмокнула в удовольствии.
Выплюнула косточку себе под ноги. И ушла: не донести до дому сочный
перезревший плод.
А Она…Она даже обрадовалась, что дивные нежнокожие солнышки не достанутся
неприятной грубой тетке. Даже молчание одноухого кота было преисполнено
одобрительного торжества.
Позже, когда солнце важно уселось на старую пятиэтажку, тени стали четкими.
Она бережно перекладывала алычу, рисуя ее тенью горы на асфальте.
Причудливо сплетала кисти рук и пальцы. Вот волк-разбойник, вот трясущийся
зайчишка. И гордый смелый олень, созданный с помощью травинок, вставленных
между Ее пальчиками…
Она не почувствовала мощного удара. Только полет, показавшийся вечностью.
Слышала страшный визг тормозов груженой фуры, чей-то безумный крик, треск
досок.
-Бедные мои солнышки, - попыталась прошептать Она, видя сквозь розовую
пелену одинокую алычинку, катящуюся прямо к Ней.
Но Ее рот наполнился густой солью с запахом железа.
А потом обрушилась Боль.
И словно в яркой вспышке Она увидела асфальт, усеянный безобразными желтыми
пятнами раздавленных медуз.
«Бедные мои солнышки…»
…Медсестра оказалась женщиной доброй. И милосердной. Даже всплакнула
искренне, когда впрыснула гуманную смерть в капельницу, поддерживавшую
бессмысленную жизнь в изуродованном обездвиженном тельце.
-Бедное мое солнышко, - хлюпала мясистым носом медсестра, рефлекторно
поправляя огненно-рыжие волосы на холодеющем лбе.
Плакала и пропитая дворничиха, прибиравшая на месте аварии. Безобразного
игрушечного кота она отправила в мусорный бак, вместе с деревянными
обломками и месивом раздавленной алычи.
Позже, на загородной свалке, облезлый одноухий кот был найден хитроглазым
цыганенком. Разбойничий вид старой игрушки покорил сердечко мальчугана, и
тот забрал кота к себе. Ребенок очень полюбил кота, потому что кот умел
очень проникновенно слушать.
И однажды, когда бабка отправила мальчика на перекресток продавать алычу,
цыганенок взял молчаливого друга с собой…
(с) Алёнушка Кавардакова, 16 мая 2006 г.
