Кельтское боевое искусство

[Серебряная_Луна]

Кельтское боевое искуство

Кельтские фении
Менталитет кельтского воина в чем-то напоминает преувеличенные, доведенные до абсурда представления рыцаря времен феодальной раздробленности. Хотя кельтское войско знало строй (подчас образуя "живую крепость" - замкнутую стену из щитов наподобие римской "черепахи"), гораздо больше внимания уделялось действиям знатных воинов, сражавшихся вне строя и независимо от него.

Эти воины образовали фианну - "священный отряд" (хотя отряд как раз предполагает совместные действия, а фении - члены фианны - вместе пировали, но сражались порознь). Прятаться за броней, шлемом, щитом у воинов фианны считалось недостойной трусостью. Столь же недостойным они считали тонкий расчет и занятие стратегически важных позиций. Вместе, с тем стиль боя фениев отличался значительной виртуозностью, он предполагал длительное обучение владению оружием, сложным приемам боя и очень серьезную психологическую подготовку. Именно эта подготовка помогала в надлежащий момент включить внутренние резервы организма, без которых немногого стоили приемы. Впрочем, все это - обучение конкретным упражнениям с оружием и овладение контролем над внутренней энергией - развивалось в одном русле. Вот как один из героев кельтских сказаний - Кухуллин проходил "школу ловкости боевой":

"...Он усвоил прием с яблоком, прием боевого грома, прием с клинком, прием движенья навзничь, прием с копьем, прием с веревкой, прыжок кота, прыжок лосося, метание шеста, прием вихря-смелого-повелителя-колесницы, прием удара рогатым копьем, прием быстроты, прием колеса, прием сильного дыхания, геройский клич, геройский удар и встречный удар, бег по копью и стойку на острие его, прием косящей колесницы, геройский изгиб острия копья".

Остановясь на этом и других описаниях, базирующихся прежде всего на ирландской традиции, но не только на ней (Ирландия - единственная страна, на протяжении всего средневековья сохранявшая кельтскую культуру), можно сделать следующие выводы:

Кельтские "приемы" гораздо шире современного понимания этого слова; они включают в себя не только конкретные правила работы с конкретным же видом оружия, но и универсальную постановку движений. Помимо этого отмечена также постановка дыхания, позволяющая расширить границы владения собственным телом. Вероятно, в чем-то она родственна японской технике ки-ай (героический клич).

Среди приемов "ловкости боевой" заметны навыки владения предметами, не являющимися оружием: веревкой, шестом. Впрочем, шест - почти копье, а кельты достаточно часто наносили удары и обратной стороной копейного древка.

Хотя основная ставка делается на силу и быстроту при значительной дистанции поединка, не игнорировалась и "мягкость".

"Боевая ловкость" кельтов была замечена не только ими самими, но и их противниками. Римляне дают нам описание того, как кельтские воины, сражаясь на мчащейся во весь опор колеснице, не просто стоят в ее кузове, но и, в поисках лучшей позиции для метания дротиков, взбегают на дышло или даже на ярмо! А сам Юлий Цезарь был удивлен и восхищен тем, что кельтские воины, обнаружив, что легкие щиты не спасают их от римских копий, идут в атаку без щитов. Для римлян мечевой бой без щитов был вообще невозможен.

Бешеная ярость такого натиска, даже поддержанная личным мастерством, ничего не могла поделать с плотным строем легионеров. Но вскоре после этого римские императоры начали подбирать себе телохранителей из числа кельтов и перенявших кельтскую технику германцев, оружейники стали обучаться у кельтских кузнецов, а гладиаторы кельтского происхождения слили свою фехтовальную технику, базирующуюся на рубке, с римским искусством колющего удара.

Кельтское искусство боя надолго пережило Рим. На войне, правда, оно было применимо только тогда, когда - и если - война велась по кельтским же правилам: иначе "поединочный" уклон мешал использованию воинского строя. В Ирландии такая ситуация сохранялась чуть ли не в течение всего средневековья. В других странах тенденция замены войны единоборством не была столь абсолютной, но не исчезла совсем.

Именно абсолютизация поединка требовала от фениев овладения самыми разными видами оружия: рядом с каждым благородным воином находился оруженосец, а чаще - двое; не участвуя в бою, они подавали сражающимся дротики, фехтовальные шиты для ближнего боя (маленькие, с окованными железом острыми бортами и ударным острием в центре), иногда даже подводили им свежих коней или колесницы.

Нападать на таких оруженосцев не полагалось. Но и сами они не вступали в схватку ни с благородным фением (пожалуй, к нему бы они не смогли и приблизиться), ни даже друг с другом, кроме крайних случаев, когда их хозяин был ранен и надлежало дать ему возможность отойти.

Вместе с воином "священного отряда" эта боевая единица называлась тримарциспа: боец и два его помощника.

Тримарциспа сделала возможной дальнюю дистанцию поединка и его подвижно-прыжковую направленность. Без оруженосцев воин не мог бы сочетать приемы мечевого боя с подключением длинномерного (копье с колюще-секущим наконечником) и даже метательного оружия.

Перед поединком фений мог долгое время приводить себя в соответствующее состояние (видимо, используя приемы концентрации сознания). Но в бою он буквально преображался. О самом знаменитом герое кельтского эпоса, Кухуллине (он, вероятно, имел реальный прототип, но даже легендарные наслоения не отменяют реальности боевых приемов), говорится, что, будучи маленького роста, в бою он казался высоким. Вот так якобы выглядел Кухуллин, входя в состояние боевой ярости: "Все суставы, сочленения и связки его начинали дрожать... Его ступни и колени выворачивались... Все кости смещались и мускулы вздувались, становясь величиной с кулак бойца. Сухожилия со лба перетягивались на затылок и вздувались, становясь величиной с голову месячного ребенка... Удары сердца его были подобны львиному рычанию... Волосы его спутывались как ветки терновника. Ото лба его исходило "бешенство героя", длинное, как оселок".

"Бешенство героя" - что-то вроде ауры, излучаемой воином, находящимся в особом состоянии, и видимой тоже воинами. Боевой экстаз фениев, возможно, иногда поддерживался наркотическими средствами. Однако в большинстве случаев они не имели ни возможности, ни нужды прибегать к ним. Мужество в бою воспитывалось у них с раннего детства.

Скандинавские берсеркеры
Многие особенности фианны опосредованно передались рыцарскому сословию: и гордая заносчивость, и требования "честной игры", и готовность пренебречь интересами войны ради демонстрации личного мастерства... Но один из элементов психологической подготовки фениев был подхвачен и развит совсем в другой среде.

Это - эффективное и вызываемое вполне сознательно боевое неистовство. У германских народов оно превратилось в своеобразный культ воина-зверя.

Звероподобные "превращения", являющиеся высшей формой развития боевой ярости, известны у всех германцев. Поздние античные историки сообщают о "франкском неистовстве", о "воинах-волках" народа лангобардов... При этом выпускались наружу столь неудержимые силы, что им не всегда мог противостоять даже сомкнутый дисциплинированный строй и искусство "правильного боя".

Судить о том, что представлял из себя образ воина-зверя, мы можем в первую очередь по скандинавским источникам, ибо в Скандинавии такие воины существовали до XII-XIII вв., правда, последние 200 лет своего бытия были уже пугающим анахронизмом.

Следуя установившейся традиции, будем называть их берсеркерами (хотя более точный термин - бьорсьорк, то есть "медведеподобный"). Наряду с воином-медведем существовал также ульфхеднер - "волкоголовый", воин-волк. Вероятно, это были разные ипостаси одного и того же явления: многие из тех, кого называют берсеркерами, носили прозвище "Волк" (ульф), "Волчья шкура", "Волчья пасть" и т.д. Впрочем, и имя "Медведь" (бьорн) встречается не реже. Во время атаки берсеркер как бы "становился" соответствующим зверем. При этом он отбрасывал оборонительное оружие (или поступал с ним не по предназначению: например, вгрызался в свой шит зубами, повергая противника в шок), а в некоторых случаях - и наступательное; все скандинавские викинги умели сражаться руками, но берсеркеры явно выделялись даже на их уровне. Многие военизированные прослойки считали позорным безоружный бой. У викингов этот постулат приобрел следующую форму: стыдно не уметь сражаться с оружием, но в умении вести безоружный бой ничего постыдного нет. Любопытно, что в качестве подсобного (а иногда и основного - если он сражался без меча) оружия берсеркер применял камни, подхваченную с земли палку или припасенную заранее дубину.

Частично это связано с нарочитым вхождением в образ: зверю не подобает пользоваться оружием (камень и палка - естественное, природное оружие). Но, вероятно, в этом также проявляется архаизм, следование древним школам единоборства. Меч в Скандинавию проник довольно поздно, и даже после широкого распространения он был некоторое время не в чести у берсеркеров, предпочитавших палицу и секиру, которыми они наносили круговые удары от плеча, без подключения кисти. Техника достаточно примитивная, зато степень овладения ею была очень высока.

На колонне Траяна в Риме мы видим "ударный отряд" таких воинов-зверей (еще не берсеркеров). Они включены в состав римской армии и отчасти вынуждены следовать обычаям, но лишь немногие имеют шлемы (и никто - панцири), кое-кто облачен в звериную шкуру, иные - полуобнажены и сжимают вместо меча дубину... Надо думать, это не снижало их боеспособность, иначе император Траян, в чью охрану они входили, сумел бы настоять на перевооружении.

Преображение берсеркера во время боя (более глубокое, чем у кельтского фения) иногда не только психологически настраивало его на схватку, но и воздействовало на психику противника - в прямо противоположном духе. Мало кто сохранял хладнокровие при виде воющего от ярости, брызжущего пеной воина-зверя, не замечающего в исступлении ни ран, ни усталости.

Однако назвать это военной хитростью, "психической атакой" все же нельзя. Берсеркер всерьез был убежден, что одержим "звериным духом"; а все окружающие либо тоже верили в это, либо удерживали свои сомнения при себе - это было гораздо полезней для здоровья...

Такая "одержимость зверем" проявлялась, помимо прочего, в том, что берсеркер умышленно подражал движениям медведя, причем не только в бою, но и во время частых ритуально-магических церемоний, плясок и т.д. А это - уже "звериная школа" в чистом виде! Один из самых мощных стилей "звериного" ушу - стиль медведя...

К берсеркерам в чистом виде даже сами викинги относились с чувством, средним между восхищением, боязливой почтительностью и презрением. Это - подлинные "псы войны"; если их и удавалось использовать, то главным образом - на положении "прирученных зверей".

Но элементы берсеркерских тренировок, владения оружием, а главное - специфической психотехники проникли в быт многих воинов Швеции, Норвегии, Дании и особенно Исландии. Берсеркерство они держали под контролем, "включая" его только во время сражений.

Правда, не всегда этот контроль удавалось сделать абсолютным: порой "зверь" пробуждался в душе воина помимо его желаний. Тут мы затрагиваем очень интересную, во многом неисследованную проблему.

Есть сведения о том, что для впадения в состояние берсеркерства скандинавы употребляли природные наркотические вещества. Но - как и кельты - не всегда и даже не часто. Однако, скорее всего, здесь действительно имела место наркомания - не "внешняя", но "внутренняя"!

Современная наука знает, что нервная система человека - в том числе те ее разделы, которые поддаются сознательному контролю, - способна продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к наркотикам. Воздействуют они непосредственно на "центры наслаждения" мозга. Если эти вещества выделяются тогда, когда человек впадает в определенное состояние сознания, то в этом состоянии он испытывает полный аналог "кайфа", а при выходе из него начинается "ломка".

"Профессиональные" берсеркеры становились как бы заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то и провоцировать их. Отсюда - берсеркерская асоциальность, вызывающая настороженность даже у тех, кто восхищался их мужеством и боеспособностью. И отсюда же - эта самая боеспособность, проявляющаяся в условии "открытия шлюзов". Фраза: "Есть упоение в бою" обретала буквальный смысл...

Позднее викинги большей частью все же ухитрялись контролировать такие приступы. Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют "просветленным сознанием" (хотя шли они к нему обычно не через отрешенность, не через медитацию, а через боевую ярость; такой путь иногда чреват тем, что "зверь" возьмет верх над человеком). Это делало их феноменальными воинами:

"...Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. (Некоторые типы скандинавских копий позволяли наносить рубящие удары.) Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить..." ("Сага об Эгиле"). Саги (которые, как выяснили современные специалисты, передают события с поразительной точностью) пестрят упоминаниями о том, как умелый воин отбивается один против многих, умудряется проложить путь к предводителю вражеского отряда сквозь стену щитов и толпу телохранителей, рассекает противника от плеча к бедру и т.п.

Тут самое время порассуждать еще об одном полумифическом свойстве берсеркера: о его неуязвимости. Самые разные источники в один голос утверждают, что воин-зверь фактически не мог быть сражен в бою. Правда, детали этой неуязвимости описываются по-разному. Берсеркера якобы нельзя было ни убить, ни ранить боевым оружием (из чего следовало, что против него надо употреблять оружие не боевое: деревянную дубину, молот с каменным навершьем и т.д.); иногда он был неуязвим лишь против метательного оружия (стрелы и дротика); в некоторых случаях уточнялось, что при искусном владении оружием его все-таки можно ранить, и даже смертельно, но умрет он только после боя, а до того словно не заметит раны.

Везде и всегда вокруг боевого искусства высокого уровня складывались легенды. Но, думается, здесь мы сможем докопаться до истины. Проще всего решается вопрос о неуязвимости боевым оружием: до тех пор пока меч оставался у скандинавов оружием немногочисленной элиты (где-то до VIII-IX вв.), такие "элитные" воины очень часто не могли сладить со своими конкурентами - воинами-зверями, применявшими древние приемы боя палицей. В конце концов произошло сращивание двух техник фехтования: многие берсеркеры стали "элитой", а многие из "элиты" овладели берсеркерскими навыками.

От метательного (да и от ударного) оружия берсеркеров берегла своеобразная "мудрость безумия". Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло периферийное зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные навыки. Берсеркер видел (а то и предугадывал) любой удар и успевал отбить его или отскочить. У конунга Харальда, впервые объединившего Норвегию, имелся "спецназ", сформированный из влившихся в воинскую элиту берсеркеров. "Диких" воинов-зверей, не входивших в дружины и подобные им формирования, к тому времени уже в Норвегии не осталось. Одна из битв с их участием выглядела следующим образом:

"Двенадцать берсеркеров конунга находились на носу корабля. Корабль конунга шел вперед, и там была жесточайшая схватка. Когда же проверили войско, много оказалось убитых и у многих были опасные раны... На корабле конунга не было никого, кто бы стоял перед передней мачтой и не был ранен, кроме тех, кого железо не брало, а это были берсеркеры".

Один из лучших воинов Исландии, кстати не считавший себя берсеркером, описывая свои действия в бою против численно превосходящего противника, произносит такие слова: "Тут я взял меч в одну руку и копье в другую и стал рубить и колоть. Щитом я не прикрывался, и я даже не знаю, что меня защищало" ("Сага о Ньяле").

Защищало его именно берсеркерство - уже "цивилизованное" и потому не считавшееся таковым. Это тем более примечательно, что викингу, овладевшему только "техникой", щит был необходим: полноценно отбиваться наступательным оружием он не мог.

Берсеркерство помогало отбивать опасные удары, но если уж удар оказывался пропущен, оно позволяло "не заметить" его. Трудно поверить, но множество независимых источников сообщают: викинг в какой-то мере сохранял боеспособность даже после чудовищных ран, от которых современный человек мгновенно потерял бы сознание. С отсеченной ногой или рукой, раскроенной грудью, пробитым животом, он некоторое время еще продолжал сражаться - и мог прихватить с собой в Вальгаллу своего убийцу...

И все же сохранились описания случаев, когда берсеркер не просто избегал раны, и даже не просто терпел ее, но, получив удар, оставался именно невредим! Тоже преувеличение? Может быть... Но очень уж похоже это на восточный "метод железной рубашки", при котором закалка костей и мускулов, а главное - умение концентрировать внутреннюю энергию, в определенных случаях делают тело трудноуязвимым даже для клинка. А ведь клинки викингов - не чета восточным: как бы ни восхищались ими северные воины, это восхищение происходит от недостатка материала для сравнений. По крайней мере, во времена берсеркеров закалка клинка была только поверхностной и он был далек от остроты и упругости самурайской катаны.

К тому же даже "энергетика" не всегда спасала берсеркера. Иногда пропущенный удар мечом действительно не рассекал тело, но наносил столь серьезный ушиб, что это могло обеспечить финал схватки. Ведь противники у берсеркеров были им под стать...

Да и не всякий берсеркер умел грамотно пользоваться внутренней энергией. Иногда они расходовали ее слишком экстенсивно - и тогда после битвы воин надолго впадал в состояние "берсеркерского бессилия", не объясняющегося только физической усталостью.

Приступы этого бессилия бывали столь тяжелы, что воин-зверь иногда мог и умереть после битвы, даже не будучи в ней раненым!

Интуитивное проникновение в глубины боевого искусства явно нуждалось в "дошлифовке" путем создания школы, обеспечивающей культуру движений, стоек, комбинации приемов...

В "краю викингов" локальные школы единоборства, не лишенные недостатков, сумели слиться в едином потоке ИСКУССТВА, суммировав технику движений, набор приемов, энергетику и возможность трансформаций сознания.

Древнее берсеркерство, родившись как разрушительная (хотя и эффективная) система, прошло долгий путь. Под конец его идея не только дополнила боевые наработки "цивилизованных дружинников", но и были созданы своеобразные "языческие монастыри", вобравшие берсеркерскую элиту.

От полудикой "стаи" - к четкому строю. От эпизодических "прорывов к зверю" - к системе тренировок. От анархического индивидуализма - к сознательной дисциплине. От интуитивных достижений - к разработанному комплексу (на высших стадиях отнюдь не исключающему опоры на полумистическую интуицию бьодваска). Все это давало довольно редкое совмещение, обеспечивающее равную готовность к действиям в одиночку, малой группой и большим, дисциплинированным формированием.

Кельты в битвах

Колесницы
Во время ранних столкновений между кельтами и римлянами именно колесницы обратили на себя внимание римлян. Получалось так, что главным эффектом от использования колесниц была паника в стане врага - колесницы неслись к рядам противника с максимальной скоростью, осыпая передовые линии метательными копьями. Издаваемый шум и большая скорость - вот что приводило в ужас врагов. "Многие из тех, кто пытался сдерживать наступление кельтов, гибли в передних рядах, протыкаемые копьями и затаптываемые взбешенными лошадьми, запряженными в колесницы". Когда эффект психологической атаки был достигнут, воины оставляли колесницы и бросались в ближний бой. Возничие выводили колесницы из ада рукопашной схватки и отступали к периферии фронта - колесницы были всегда готовы прийти на подмогу пешим воинам.

В те года (295-225 года до рождества Христова) колесницы использовались в основном лишь как транспортные средства для перевозки пеших воинов - так же, как это практиковалось в Греции времен Гомера. Тысячы колесниц участвовали в битве Сентинума (295 г.д.р.х), в битве при Таламоне колесницы широко использовались на флангах.

"В войнах галлы использовали колесницы, запряженные двумя лошадьми," - писал Диодорус Сикулус (Diodorus Siculus), - "ими правил возничий, воин метал копья и ожидал того момента, когда можно будет её покинуть и вступить в ближний бой. При столкновении с кавалерией, колесницы осыпали противника копьями, после чего воины высаживались с них и связывали кавалерию ближним боем... Часто можно было видеть, что воины использовали в качестве возничих, щитоносцев и слуг простых крестьян".

По мере того, как галлы овладевали искусством выездки, колесницы стали выходить из употребления. Колесницы не использовались в то время, когда Цезарь завоевал галлов, и он был удивлен, узнав, что колесницы все еще используются в Британии. Страбо (Strabo) отмечал, что бретонцы используют свои колесницы в той же манере, что и некоторые из племен галлов, в то время как Диодорус Сикулус говорил что "они воюют на своих колесницах так же, как это делали греческие герои Троянской Войны".

Описание Цезарем воюющих бретонцев дает прекрасное представление об их умениях. "Сначала они пускают колесницы вдоль рядов противника, осыпая их метательными копьями; Шум колес, бешеная скорость - все это вносит панику в ряды противника. После этого они вливаются в ряды собственной кавалерии, достигают противника и вступают в ближний бой, покидая колесницы. Возничие выводят колесницы из гущи боя и останавливают их на поле боя таким образом, чтобы воины могли снова оказаться в них, если ситуация изменится и им придется отступать... Их каждодневные тренировки позволяют им достигать небывалого мастерства - возничие управляют лошадьми так, что могут момментально развернуть колесницу, даже если лошади скачут галопом. Возничий может на ходу пробежать по упряжи колесницы вперед, удерживаться впереди какое-то время и быстро вернуться назад - это они делают с легкостью канатоходца и в считанные мгновения".

Рассказывая о событиях, предшествовавших битве при Теламоне, Полибий говорит, что в армии галлов было 20 000 конницы и колесниц. Это последнее упоминание об участии колесниц в боевых действиях в континентальной Европе. Вновь они появляются только в 55 г. до н.э., когда Цезарь вторгся в Британию. Диодор пишет, что колесницы эти влеклись двумя лошадьми и могли нести возницу и воина. В битве воин сначала метал дротики с колесницы, а затем сходил к нее и сражался пешим. Похоже выглядит и рассказ Цезаря о британских колесницах. Оба автора отмечают одну немаловажную вещь - использовались колесницы против конницы. Это позволяет разрешить множество вопросов, поскольку очевидно, что сражаться так против пешего строя можно только в качестве застрельщиков. Цезарь восхищается искусством колесничих. Он рассказывает о воинах, которые могли пробегать по дышлу и вставать на ярмо.

Очень часто колесницы украшались бронзовыми украшениями, иногда - с использованием драгоценных камней и кораллов.

Вплоть до совсем недавнего времени облик кельтской колесницы можно было восстановить только по изображениям на монетах. Изображенные на них экипажи имеют боковины, составленные из двух полукругов. Несколько лет назад в Падуе, на севере Италии, обнаружили каменное надгробие с изображением колесницы такого же типа, двух людей в ней и щита, уложенного на бок. Оба полукруглых боковых фрагмента на этом рельефе изображены спереди щита, а это может означать только одно - оба они находились на одной стороне.

Хотя такое расположение выглядит несколько странным, археологические находки его подтверждают. Расстояние между колесами в колесницах из французских захоронений составляет чуть больше метра, что значительно меньше, чем у кипрской колесницы (от 1,3 до 1,7 м), на которой возница и воин стояли бок о бок. Это означает, что кельтский воин размещался позади возницы, как то и показано на монете Гостилия, а это требует большей длины колесницы и удвоенной длины сторон. Большая длина требовалась и для того, чтобы разместить в колеснице лежащего воина - так, как было сделано это во французских могильниках.

Декапитация
В трудах Полибиуса встречается также упоминание о том, что кельты практиковали декапитацию поверженных врагов. "Консул Гаиус пал в битве и его голова была позже доставлена королю кельтов". После оокнчания битвы между сенонцами и римлянами, консул не ожидал никаких неприятностей до тех пор, пока "кельтские всадники не появились на горизонте - на упряжи их лошадей и на их копьях были головы. Они распевали триумфальные песни". Другим примером может служить случай, когда Бои (Boii) убил лидера римлян, отрезал голову и принес её в один из храмов кельтов. Позже череп использовался как священный кубок в различных ритуалах. Во время Пунических Войн, кельты, входившие в состав римской армии, уверовали в силу Ганнибала. Они перебили некоторое количество римлян, отрезали их головы и перешли на сторону карфагенцев со своими страшными трофеями.

"Когда их враг повержен" - писал Диодорус Сикулус - "они (галлы) отрезали головы и привязывали их к упряжи лошадей. Они прибивали головы на своих домах как это делают охотники с головами убитых животных. Они вываривали в масле головы своих врагов и бережно сохраняли их в сундуках". Страбо (Strabo) очень часто в своих трудах упоминает об этих ритуалах.

Декапитация и мумифицирование голов уничтоженных врагов - обычная практика для галлов и составляет часть их религии. Для римлян, однако, эти обряды служили лишь знаком нечеловеческой жестокости и Страбо говорил, что римляне положат этому конец.

Трубные звуки и штандарты
Чтобы деморализовать своих врагов, кельты часто устраивали сильный шум перед начаом битвы - громкие боевые крики, стучание оружием о щиты. Об этом встречаются упоминания в трудах Ливия.

В битве при Теламоне кельты широко использовали горны и трубы. Существует множество изображений кельтских штандартов, горнов и труб. Наиболее распространенная труба называлась "карникс". Это был длинный инструмент, украшенный на конце головой какого-нибудь животного, расположенной под прямым углом к самому инструменту. Они изображены на Гундеструпском котле и на арке в Оранже.

Голова карникса была обнаружена в Дескфорде, Шотландия. Первоначально у него были подвижная нижняя челюсть и деревянный язык, который производил глухой рокочущий звук, когда в инструмент дули. Саму трубу от карникса нашли в Таттершалл-Бридж, в Линкольншире.

Подтверждает Полибий и использование рога, изображение которого можно встретить на рельефе из Бормио, северная Италия. Горнист на этом рельефе несет круглый щит с вытянутым умбоном, по типу близкий к тому, каким пользовались всадники. Там же есть и знаменосец в рогатом шлеме типа негау и со щитом сложной формы. Подобный щит можно встретить на надгробии римского помощника знаменосца с Адрианова вала (III век н.э.). Необычной формы копейное острие со значка из Бормио, а также использование очень по-кельтски выглядевших эмблем, явно восходящих к кельтским копейным наконечникам, в качестве значков бенефициариев в поздней римской армии, подводит нас к заключению, что эти наконечники и были предназначены для штандартов.

Одиночные сражения
Часто бывало так, что армии противников сходили на достаточно близкое расстояние перед тем, как начать сражение. Иногда воины кельтов громкими криками вызывали на поединок храбрейших воинов противника, чтобы те могли доказать свой статус. Кельтские воины выходили вперед, насмехаясь над противником и превознося свою воинскую доблесть.

Типичным примером этого может служить история о том, как Марк Кладиус Марцелус (Marcus Cladius Marcellus) убил предводителя кельтов в битве при Кластидиуме (Clastidium, 222 г.д.р.х.). Командуя небольшой армией, Марцелус столкнулся с обьединенными силами галлов. Кельты наступали в своей обычной манере, возгллавляемые своим королем, Бритомартусом (Britomartus). Бритомартус опознал Марцелуса по штандартам как командующего армией, направил свой отряд в его сторону и вызвал его на поединок. Следует отметить, что Бритомартус был значительной фигурой в военном обществе кельтов. Внешними признаками этого служила броня, богато отделанная золотом и серебром. "Эта броня будет хорошим подарком богам" - так думал Марцелус, сходясь в поединке с галлом. Одним сильным ударом римлянин пробил панцирь галла и поверг его наземь бездыханным. Позже он преподнес броню как дар Юпитеру.

Женщины-воины
Про все племена кельтов, которые обитали на островах и на материке, можно сказать одно - женщины сражались вместе с мужчинами. Племена кельтов связывало то, что часто семьи посылали своих детей в услужение знатному правителю из другого племени. Ребенок рос в приютившем его племени, сближался со сверстниками - это укрепляло связь племен, сближало семейные кланы кельтов. Такие связи позволяли избегать многих неприятных вещей, наподобие кровной мести...

Очень часто обучением молодых людей воинскому ремеслу занимались не ветераны племени (которым, как правило, хватало своих забот), а женщины-воины. Пожалуй одной из главных ролей женщины-воина в общественномм устройстве кельтов была как раз роль учителя, наставника. В легендах существует упоминание о том, как ирландский герой Качалэйн (Cuchulainn) совершил поход в Альбу (древнее название Шотландии) чтобы научиться мудрости и воинским навыкам у Скэтэч (Scathach). Скэтэч - "богиня", как её иногда называли, - была одной из самых известных женщин-воинов своего времени.

Другой знаменитой женщиной-воином была королева Будикка из племени Айсини (Iceni). Именно она наиболее яростно сопротивлялась вторжению римлян в Британию. В память её подвигов в северной части Вестминстерского Моста в Лондоне установлена скульптурная композиция, изображающая королеву с дочерьми. Как раз недалеко от Лондона археологические раскпоки позволили найти место, кто королева Будикка вместе с воинами своего племени сожгла дотла форпост римлян. Позже королеве пришлось отступить с занимаемых ею позиций под натиском превосходящих сил римлян. Королева закончила свой жизненный путь самоубийством - она попала в окружение римлян вместе со своими дочерьми и они предпочли убить себя, нежели попасть в руки римлян. Вот как описал королеву римский летописец Дио Кассиус (Dio Cassius) "... она была женщиной крупного и крепкого сложения с громким и жестким голосом. Масса длинных рыжих волос спадала с её плеч до колен".

Пожалуй, можно сказать, что если бы кельтам удалось выстоять в борьбе с римлянами, сейчас мир выглядел бы по иному. Кельты чтили своих предков и равенство между мужчиной и женщиной входило в устои их общества. Можно предположить, что если бы кельты сохранили свою нацию, то сегодняшний мир был бы в какой-то степени избавлен от проблемы равенства полов и был бы в чем-то более сбалансирован...

@темы: История

Comments

[Ethel.]

а это из какого источника?

[Серебряная_Луна]

не помню=(((

[Ethel.]

жаль...
если вспомнишь, напиши, ладно?)

[Серебряная_Луна]

конечно=)